Ладони горят не от пламени, а от жажды.
Мне бы снова тебя обнимать и любить — вечно.
Вспоминаешь ли ты, моя милая, наши клятвы,
Вспоминаешь ли ты наш последний вечер?
Он стоит — вот широкие плечи, спина — ровно. И в глазах только воля к правильному пути.
Три аккорда до вечности, может — молитвы Богу? Только Бог вчера вышел и не смог в этот мир прийти.
Он стоит, называя по-памяти имена и клички. Алфавит целый тех, кто был с ним, а потом — умер.
Это эхо войны, это воля войны... жить — привычка? Для него — это поиск, пока не звенит зуммер,
За которым тот голос, что он лишь во снах слышит.
Наш прекрасный мирок, где и сын, и собаки живы
Снится мне очень часто, но прошлое не вернуть.
Я уверен — смогу отыскать, уберечь тебя, не покинуть
Никогда уже не покинуть. Я к тебе давно выбрал путь.
Он идёт через битые трассы. И мили... всё ложатся под ноги ржавеющей кровью врагов
Или даже друзей, что в заклятом "котле" сгинут — всё сгорит на войне, в распроклятой войне...
Где б еще найти силы? Он идет, рядом щен косолапо плетется, это тоже любовь, среди пламени и пустоты.
Он идет через боль, заслоняясь ладонью от солнца, может, шепчет во сне:
"когда будешь здесь рядом ты?"
И ладони горят... Да, от пламени, да — от боли,
Мне бы снова тебя обнимать и любить — вечно.
Вспоминай, моя милая: мы навсегда с тобою.
На безымянном — кольцо.
Это наша с тобой бесконечность.