Рин, с матным припевом в голове
Я ожидала от осени, с первых же дней, какого-то почти-что праздника, какой-то феерии. А радоваться жизни получается скупыми, нет! жадными! глотками утопающего.
Это все, что у меня есть - скорый рывок и вновь на дно.
Это сложно обьяснять, но, кажется, у меня нет и сотой доли душевной силы Мо, чтобы взять и относится с юмором ко всему происходящему.
Я не живу - я пытаюсь существовать в расползающемся по швам мирке, в разваливающемся мире.
Оптимисты могут сказать, что это скорлупа, но мне всё меньше так кажется. Я в это не верю.
Нет! Верю!
Разбитая изнутри и заранее, скорлупа убивает птенца.
Вот и меня убивает то, что хочет выковырять меня из моего мира, разрушив его по частям.
А я, глупый птенец, не научившийся видеть дальше своего клюва, пытаюсь спасти мир изнутри, подлатывая его частичками себя.
Ведь кроме меня, у меня ничего и нету внутри этого яйца.
Это не бред, это настолько страшно не-бред, что когда вспоминаю о том, что василиски в своих мирах (где никогда не существовало ни счастья, ни гармонии, ни удобных для жизни условий) устраивают/настраивают/заменяют их сами и собой...
Когда это все в голове сопоставляется. Когда собственная жизнь расслаивается на миллионы сквозных ран, которые надо закрыть...
Разумно ли это - вместо того, чтобы скукожиться в точку. нарастить броню каменную, так защищаясь от монстра. что хочет погубить тебя... я... я рассыпаюсь на мелкие частицы, становлюсь туманом, осенней моросью, пылью, пытаясь заполнить каждую трещинку... и так спастись. Только спасать будет нечего и некого.
Я не могу дать бой. Или не хочу?
Да - не хочу давать бой. Я еще наивно полагаю, что тот монстр, которого так раздражает мой мирок, уйдет, не сумев справиться с крепкой скорлупкой (я надеюсь, что она еще крепкая).
Я устаю. Каждый день, не ворочая мешки, я чувствую себя стареющей, а не взрослеющей.
Я чувствую как отрываю от себя заживо куски чешуи и спаиваю мир.
Не существует спасателей для чудовищ.
А я - чудовище. Иначе мне бы дали спокойно жить.
Хочу тишины и покоя.
Отправиться туда.
Хоть на вздох.
Это все, что у меня есть - скорый рывок и вновь на дно.
Это сложно обьяснять, но, кажется, у меня нет и сотой доли душевной силы Мо, чтобы взять и относится с юмором ко всему происходящему.
Я не живу - я пытаюсь существовать в расползающемся по швам мирке, в разваливающемся мире.
Оптимисты могут сказать, что это скорлупа, но мне всё меньше так кажется. Я в это не верю.
Нет! Верю!
Разбитая изнутри и заранее, скорлупа убивает птенца.
Вот и меня убивает то, что хочет выковырять меня из моего мира, разрушив его по частям.
А я, глупый птенец, не научившийся видеть дальше своего клюва, пытаюсь спасти мир изнутри, подлатывая его частичками себя.
Ведь кроме меня, у меня ничего и нету внутри этого яйца.
Это не бред, это настолько страшно не-бред, что когда вспоминаю о том, что василиски в своих мирах (где никогда не существовало ни счастья, ни гармонии, ни удобных для жизни условий) устраивают/настраивают/заменяют их сами и собой...
Когда это все в голове сопоставляется. Когда собственная жизнь расслаивается на миллионы сквозных ран, которые надо закрыть...
Разумно ли это - вместо того, чтобы скукожиться в точку. нарастить броню каменную, так защищаясь от монстра. что хочет погубить тебя... я... я рассыпаюсь на мелкие частицы, становлюсь туманом, осенней моросью, пылью, пытаясь заполнить каждую трещинку... и так спастись. Только спасать будет нечего и некого.
Я не могу дать бой. Или не хочу?
Да - не хочу давать бой. Я еще наивно полагаю, что тот монстр, которого так раздражает мой мирок, уйдет, не сумев справиться с крепкой скорлупкой (я надеюсь, что она еще крепкая).
Я устаю. Каждый день, не ворочая мешки, я чувствую себя стареющей, а не взрослеющей.
Я чувствую как отрываю от себя заживо куски чешуи и спаиваю мир.
Не существует спасателей для чудовищ.
А я - чудовище. Иначе мне бы дали спокойно жить.
Хочу тишины и покоя.
Отправиться туда.
Хоть на вздох.